Мясницкая ул., 39
1929-1937, Шарль Ле Корбюзье, при участии Пьера Жаннере и Н. Колли
Организация с загадочным названием Центросоюз управляла потребительской кооперацией в Советском Союзе. На излете НЭПа, в 1928 году, она была все еще достаточно могущественной, чтобы устроить международный конкурс на проект своей новой штаб-квартиры в Москве. Помимо мэтров отечественной архитектуры братьев Весниных и Ивана Жолтовского в нем участвовали немцы Петер Беренс и Бруно Таут и швейцарец Шарль Ле Корбюзье. После трех этапов конкурса заказчики выбрали проект знаменитого швейцарца.
Дом Центросоюза. Фрагмент северного фасада
Шарль Эдуард Жаннере начал свой творческий путь накануне Первой мировой войны в своем родном городке Ла-Шо-де-Фон в Швейцарии. Первыми его работами были довольно традиционные городские виллы в духе модерна и неоклассики. В 1917 году он уехал в Париж, познакомился с современными художниками, придумал направление в искусстве, названное им «пуризмом», и сменил имя на Ле Корбюзье. Вскоре он стал одним из самых радикально настроенных архитекторов в мире. В 1920-е годы он предложил план реконструкции Парижа, предполагавший снос всего северного берега Сены и застройки его зелеными кварталами с небоскребами в центре. В реальности же он строил преимущественно виллы для состоятельных ценителей авангарда.
В 1928 году Ле Корбюзье впервые приехал в СССР. С огромным успехом читал лекции, встречался с цветом московского авангарда. Пресса приветствовала тот факт, что знаменитый революционер от архитектуры строит в нашей стране. Молодые советские архитекторы подражали его стилю.
Знаменитая формула Ле Корбюзье — пять принципов современной архитектуры. Их можно было бы назвать и «железобетонным ордером». Древние греки работали с мрамором и выработали свои архитектурные правила. А какие правила получатся, если работать с современным материалом — железобетоном?
Первый принцип — дом на ножках. Каркас позволяет нам опирать здание не на землю, а на тонкие ноги. Впрочем, мы с вами уже обсуждали (см. статью «Дом Наркомфина»), что авангард стремится оторвать здания от земли, чтобы создать абстрактную архитектуру.
Второй принцип — свободный фасад. Если несущая конструкция здания — это каркас, то стены выполняют лишь ограждающую функцию, они подвешиваются к каркасу. Они могут быть сделаны как угодно и из чего угодно. Могут быть глухими или, наоборот, состоять только из стекла. Стеклянные стены создают взаимное проникновение внутреннего и внешнего пространства (см. статью «Клуб имени Зуева»).
Дом Центросоюза. Пандус
Третий принцип — свободная планировка. Несущих стен нет — план здания может быть совершенно произвольным. Можно создать единое пространство этажа или дробить его перегородками так, как нам заблагорассудится. Отсюда берет начало движение пространства внутри здания.
Четвертый принцип — эксплуатируемая кровля. В колоннах каркаса можно провести трубы для отвода дождевых вод — и устроить плоскую кровлю вместо скатной. На ней можно устроить террасу, сад, зону отдыха и игр, солярий. С архитектурной точки зрения дом с плоской кровлей избавляется от карниза, а значит, ничто больше не отграничивает его от неба. Оторвавшись от земли, здания продолжают взмывать к небесам.
Пятый принцип — ленточные окна. Такие окна лучше освещают помещения. А еще создают архитектурный парадокс — возникает ощущение, что каменная стена опирается на сплошную ленту стекла.
Повторные визиты архитектора в Москву состоялись в 1929 и 1930 году. В том же году он предложил проект реконструкции города — снести все, кроме Кремля и Мавзолея, и построить город заново. В 1931 году выполнил конкурсный проект Дворца советов. Казалось бы, дружба между Ле Корбюзье и Советским Союзом становилась все крепче.
Однако уже в 1934 году, когда здание было в процессе строительства, в журнале «Архитектура СССР» выходит целый ряд статей, критикующих проект и его создателя. Пока критика звучит достаточно мягко. Самый радикальный отзыв, кажется, принадлежал Сергею Кожину:
Огромные застекленные стены дома сообщают ему холодный, однообразный и неприветливый характер. Кажется, что за этими стенами люди должны работать напряженно, автоматически, уныло, безрадостно. Это американизм, чуждый нам и неприемлемый в советских условиях.
А вот в 1936 году, когда строительство завершено, в газете «Правда» выходит статья с характерным названием «Какофония в архитектуре», в которой дом Центросоюза упоминается как один из примеров этой самой какофонии. Как же произошла такая перемена в отношении к дому и его архитектору, который еще недавно вызывал в Москве овации? Давайте разбираться.
Атака на авангардную архитектуру началась в 1931 году. Крупнейшим архитектурным событием стал конкурс на проект Дворца советов. Уже в конкурсном задании архитекторам было указано, что «поиски должны быть направлены к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры». Премии получали проекты исключительно в духе неоклассики и ар-деко. Авангардные проекты игнорировались. Учитывая, что Дворец советов должен был стать главным зданием страны и образцом для подражания, устроители конкурса (а рецензировал проекты лично Сталин) недвусмысленно дали архитекторам понять, какая архитектура теперь нужна единственному заказчику — государству.
В 1932 году вышло постановление Политбюро «О перестройке литературно-художественных организаций», которое фактически запретило какие-либо объединения архитекторов. Это был удар, прежде всего, по авангардистам, которые и собирали творческие объединения — уже упомянутые АСНОВА и ОСА.
А уж к 1934 году авангард открыто критиковали на высшем уровне. Член Оргкомитета Союза советских архитекторов А. Александров заявил в своем итоговом докладе на Всесоюзном совещании архитекторов:
Сознание того, что рабочий класс не для того в великих муках свергал капитализм, чтобы замкнуться в бездушной «коробочной» архитектуре и построить безрадостную, скучную жизнь, — стало проникать в самые широкие круги архитекторов... И здесь с особой резкостью сказалась глубокая порочность творческих установок сложившихся архитектурных группировок. Конструктивизм в архитектуре, сыграв свою известную положительную роль, обнажил всю ошибочность важнейших принципиальных моментов своей системы творчества.
Уничтоженный на политическом уровне авангард уступил место сталинскому ар-деко и неоклассике, о которых мы поговорим в следующих маршрутах. Век авангардной архитектуры был недолог. Мы начали наш разговор с 1919 года — памятника III Интернационалу Татлина и проунов Лисицкого, а закончили 1934 году. Однако за эти 15 лет советская архитектура сформировала наследие, которое и сегодня актуально как никогда и вызывает интерес во всем мире. Осматривая здания эпохи авангарда, задумайтесь, как нам это удалось. Может быть, поняв русский авангард, мы лучше поймем свою страну и свой народ.
